robotesse

Тема «художник и политика» выглядит и с первого, и со второго взгляда одновременно и неудобной, и какой-то безответственно гуманитарной, в духе разговоров на кухне, когда ни на что решающе важное ты повлиять не можешь, а поговорить хочется. Впрочем, насчёт «не можешь» вопрос открыт: выбор ведь есть всегда, даже если он неприятно сужается, вплоть до «быть или не быть», хотя я искренне надеюсь, что до такого уровня бытовой патетики ни у кого не дойдёт. В обозначенной теме выбор есть как минимум «быть с теми — быть с этими — послать всех подальше и не иметь к политике никакого отношения», и радует, что третий вариант пока ещё есть.

Он-то есть, но не факт, что выбирают именно его. В финале «Русского силуэта» были товарищи с коллекциями по рисункам детей Донбасса и ещё другие, «Крым — стирая границы»; ничего не выиграли, но в финал-то попали со своими творениями. Или вот на MBFWR в одном из показов молодых дизайнеров была целая капсула с георгиевской лентой; выглядели эти платья, как говорил Борат, _не_очень_, но реальность так меняется, что их критика с каждым днём становится всё более опасной. 

Лично мне не очень понятно, зачем вообще дизайнеру во всё это лезть добровольно. К тому же редко показные лоялисты делают действительно что-то достойное; как правило, эти конъюнктурные творения банальны и унылы, исключений я не видела.

Зато увидела однажды пример, который меня заинтриговал. Сначала безумный твиттер Кашина перепостил фото М.Симонян с пуховиком Наташи Дригант и подписью «наши вип-сувениры» — имеется в виду Russia Today. (Ту самую картинку я уже не нашла, но есть, например, вот).

Эээээ, подумала я. Затем, за пару дней до Недель моды, я получила официальный пресс-релиз, где было много про историческую и культурную значимость ватника, его неизгладимый след в культуре и истории, и в частности, про то, что его носили великие. (Где носили, тактично не уточнялось). А затем я увидела собственно показ и коллекцию, в которой ватник играл главную роль и был сделан круто и небанально — правда, подобные модели появлялись в коллекциях Наташи Дригант и ранее и, понятное дело, с ватником в смысле «ватник» связаны никак не были. Но и это ещё не всё; финальные выходы показа были  явно задуманы как «удар милосердия», добивающий зрителя; ватные спины были отделаны под американский и британский флаг, ну и плюс розовая потешно-милицейская ушанка, конечно же. Настолько сильно выраженного _намерения_ что-то сказать вещами я не видела на российском подиуме давно. Остался вопрос: что сказать-то хотели? Что — что? Что Альянс нам, или мы им? И что именно?

Разумеется, когда мне представилась возможность спросить об этом дизайнера лично, я её не упустила — и как пишут в тизерах ко всяким тупым статьям, «её ответ вас удивит». Меня резко удивил, по крайней мере. Именно такого я не ждала почему-то. Говорили мы и об актуальной коллекции, в которой никакой политики нет, а есть амазонки.

Н. П. Первый вопрос продиктован ассоциациями, которые возникли помимо моей воли. Перевертыши-рубашки – это явно продолжение игры с мужским костюмом. Но после показа Рика Оуэнса и после вашего показа у меня было ощущение, что из перевернутых рубашек просто вынули людей.

Н.Д. В какой-то момент у меня тоже. Я даже не следила в этот раз; обычно я слежу, что у моих любимцев происходит, но в этот раз на это не было времени. В какой-то момент в ленте мелькнули эти фотографии, и у меня они сразу засели в голове; и когда мы уже стали снимать луки, возникли те же ассоциации – как будто ответ Рику Оуэнсу.

Вещи-перевертыши были у меня еще в зимней коллекции 2014/15 «Wow—men», свитер, например, который тогда многим запомнился.

Вокруг столько информации, что возможны пересечения всех со всеми; а между тем дизайнеры иногда нервничают, когда я задаю им такие вопросы. Вопрос в связи с Риком Оуэнсом был на самом деле вот почему: это ведь было трюкачество, маркетинг. Перевернутые сильные женщины торчали  потом из каждого утюга.

Я лично немного по-другому к этому отнеслась. Одежда Рика Оуэнса у меня не вызывает никаких вопросов, она прекрасна. Но мода – это всё-таки такая вещь, которая отображает свойства времени, какие-то проблемы общества, отображает всё то, что с нами происходит. Также как современное искусство: не отвечает на вопросы, но ставит их. В основе лежит концепция. Я понимаю – он захотел вот так сказать. Другое дело, каждый бы рискнул? Но я не считаю, что это трюк, что это нужно было только затем, чтобы к себе привлечь внимание. Мне кажется, это некая концепция.

У меня был в свое время крик души – по другому поводу, но всё же; это когда я делала бумажную коллекцию. Крик заключался вот в чем: моды нет, да здравствует мода. Возможности были крайне низкие. Идея созрела из того, что в принципе не было денег на коллекцию, и надо было что-то делать. Я подумала – ок, мы можем сделать из бумаги. Я понимала тогда, что многие уже обращались к бумажной одежде; фишка была в том, что я делала одежду портабельную. Одноразовая одежда была сшита по всем высоким технологиям шитья: она была на подкладе, имела молнии, пуговицы; и с этой коллекцией я приехала в Милан, на коммерческую выставку – это я, конечно, без башки совсем была. О коммерции я совсем не думала, и в принципе, когда я создаю какие-то вещи, для меня главное другое. Но это был такой крик души: моды нет. Тоже ход конем, хоть и не с таким закидоном, как у Рика Оуэнса.

Тема сильной женщины блуждает; это одна из тем, которыми и я озадачиваюсь в первую очередь. На эту тему очень много споров: сейчас много говорят, что нет женственности, что она пропала.

Потому что можно всё. Это восхитительное время, когда можно всё. Но когда стирается грань, игра теряет смысл. Прикольно носить мужской костюм, когда есть различие мужского и женского.

Но не каждый, согласитесь, может носить этот костюм. Должна быть почеркнута индивидуальность человека. Для меня это главный тренд на протяжении последних нескольких лет. Когда меня спрашивают о трендах – как можно дизайнеру задавать такой вопрос? Мы создаем эти тренды буквально, потому что если ты не думаешь о будущем, если ты не обгоняешь время, то в принципе заниматься модой – это неоправданная затея.

Вопрос «что для вас мода» я всё-таки хочу задать, но по-другому. Крутится в голове сурковское слово «смыслы», оно важно здесь, и мне кажется, что вы как дизайнер – про смыслы, про ту сторону. У меня есть знакомые, которых передергивает от словосочетания «интеллектуальная мода», потому что под ним часто всякую чушь подразумевают. Сделали необработанный край – всё, интеллектуальная мода. А для меня интеллектуальная мода – это когда одежда меняет что-то; не то, что она несет смысл – она вся его несет, а когда она его меняет. И это было у вас в коллекции с ватниками. Что вы там делали со смыслами, расскажите, пожалуйста.

Главный мотив, как его ни скрывать, всё равно политический. Я как дизайнер, видя то, что происходит, не могла не сформулировать свой взгляд на то, что происходит с обществом. Прежде всего задача была вывести ватник из политического контекста и сказать, что – вот он, прекрасный, во всей своей первозданной красе. Был показан источник – в начале и в конце показа.

И он был довольно страшным.

То, что видела я – эти стеганые полки, петельки, — вблизи выглядит очень красиво. Более того – ватники очень приятны на ощупь, в носке.

Это в вашем воплощении они приятны.

Естественно, я не имела в виду _те_ ватники. И потом – нельзя отказываться от истории. Это наша история, и помимо негативных историй, есть ещё много хороших, когда великие люди носили ватник; он спасал от холода, помогал.

Но они-то их _там_ и носили.

Не только там. Вообще в России люди носили ватники. Для меня в ватнике заложена какая-то духовность, душевность. То, что я видела, ритм стежек, я в другом разрезе попыталась передать уже в другой своей одежде – применить увиденное с разных сторон, с точки зрения деконструктивизма; иногда я выдергивала кусок, и наслаждалась этим неровными полосками.

Вам понравилась форма, и вы решили в неё поиграть – то есть, получается, усилием воли очистить её от налипшего. Как вы думаете, получилось?

Не мне судить. Я никогда не берусь судить. Мне сложно.

Я имею в виду не коллекцию; я имею в виду эту операцию со смыслом. Получилось ли у вас очистить?

Я никогда не ставлю задачу донести до всех. Все сложные вещи либо приходят со временем, либо доходят до людей, которые находятся в твоей плоскости. Для них это очевидно, а разжевывать другим – в какой-то момент для меня пропал в этом смысл, потому что это, возможно несвоевременно для каких-то людей.

А вопросы были?

Честно говоря, я ожидала больше.

«Что это было», или «почему сейчас», или «почему политика»?

Эпатажный момент с игрой флагов на спине – я сделала намеренно, и смысл можно было расшифровать очень много раз.

А каков ваш смысл? Британского и американских флагов, то есть НАТОвских?

А почему нет? Почему американцы могут клеить любой флаг на джинсы?

Попробую задать вопрос с ватной стороны. По идее, человек, который говорит и думает словами первого канала, может опознать в вас по этому показу свою, и подумать, что ватники – это такой прикол, но что вы ему, «ватнику», скорее польстили. А тут вы ему раз – и американский флаг.

Во-первых – почему бы и нет, во-вторых – это просто красиво. Это банально, но факт: сами эти флаги красивые. Я привыкла выстраивать отношения с одеждой именно таким образом: нравится – твоё, не нравится – нет. Другие флаги я не стала брать во внимание, а ведь можно было бесконечно развивать эту тему. С другой стороны – «вот и носите сами наши ватники», например. Суть была в том, чтобы оставить простор для мыслей, и люди уже сами додумают, как они хотят. Мне не было страшно, что меня к какой-то партии отнесут. Я художник, я захотела – и вытащила ватник на подиум.

Вообще, интересна вся эта история с «Рашей Тудей». Я о ней узнала задолго до пресс-релиза с объяснением. Я вообще это впервые увидела в твиттере, потому что оттуда узнаю новости. Кто-то перепостил Симонян, а Симонян на фото стоит с вашим ватником. Я слегка обалдела, потому что ваши вещи выступили здесь как вип-сувениры для канала – пропагандистской витрины России. Это что было, расскажите.

Это как раз тот момент, когда моё творчество спустя много лет находит путь реализации. Много лет назад, в 2004 году, у меня была коллекция. Там было постсоветское; в том числе были и ватники, по-другому сделанные, и они очень надолго зависли в интернете в продаже. РТ на них наткнулись, и подумали – о, классно. Это был их интерес. Насколько я знаю, они обращались не ко мне одной.

Всё-таки здесь важно ваше отношение, это же не нейтральный жест. В тот момент, когда вы принимали это решение – сотрудничать или отказать – что вы думали? Как вы сами относитесь к тому, что РТ делает?

Я нормально отношусь к их деятельности. Вообще, когда ко мне обращаются люди, мне это импонирует; эти люди, по крайней мере, не пытались исказить мою идею, внедрять своё и так далее – потому что такое часто происходит. Я не комментирую свои политические взгляды, они у меня есть, и они не имеют отношения к моде. Я не думала, что это вообще носит какой-то политический характер. Но вот решили они сделать такие подарки – ну здорово. Никита Михалков, насколько я знаю, ходил в этом ватнике. Это вызвало много комментариев, и злых, и разных. Это дело комментаторов, по-моему.

Следующий вопрос почти отпал, потому что я собиралась спросить, как вы относитесь к тому, что дизайнеры вообще в своих коллекциях используют политику. Например, Леонид Алексеев с коллекцией для Армии России, все эти надписи «вежлив». Или другой вариант, когда молодой дизайнер видимо бескорыстно, на самом же деле, вероятно, на что-то надеясь – использует политические мотивы прямо в своих моделях: у кого надписи «патриотические», у кого георгиевская лента во всё платье, у кого милитари или «рисунки детей Донбасса» на принтах. Причем их-то никто не заказывал, никакая «Раша Тудей».

Если ты хочешь высказаться, путей-то много. Как раз от этого и зависит умение, через  что ты передаешь: можно в лоб, и это будет плохо. Хотя я не знаю, как я-то выступила.

Смысл и заключается в этом. Реализм как направление в искусстве мне непонятен; передать предмет так, как видят все – это какая-то бессмыслица. Одна из моих любимых новелл Оскара Уайльда называется «Упадок лжи»; удивительная совершенно вещь, я читала и думала – как я всё это понимаю. Так он там растёр в порошок всех своих современников! Ребята, куда всё делось, где Жюль Верн, который без башки, ведь для этого и существуют художники? Для этого, чтобы сначала описать удивительный закат – а потом закат начинает появляться. Художник, особенно если он создаёт одежду, должен это делать под своим каким-то углом зрения.

То есть мода – это ещё одна линза, которая меняет восприятие.

Безусловно. Которая изменяет мир.

Тут какая вещь. Одежда – это некая социальная оболочка, которая сегодня, в нашем загруженном пространстве, в наше сложное динамичное время – должна помогать человеку, а не украшать его и не приукрашивать. Помогать адаптироваться. Мы находимся на границе скачка – информационного, инновационного. Мода всегда впереди. Мне сложно разговаривать с людьми, которым нравится украситься и ходить; все эти цветочно-гипюровые дела – их для меня не существует; я не понимаю женщин, которым это нужно. Но это лично моё отношение. Красивая одежда – в другом. Она несет некую информацию и энергетику; она отчасти помогает развиваться. Если человек себя чувствует комфортно по всем параметрам – у человека происходит метаморфоза. Для меня мода – это способ выживания, но не материальный, а духовный.

Социальные доспехи?

Да. Одежда – это единственный предмет, который помогает мне развивать свою личность. А если я могу через других воздействовать – это вообще супер.

Вы думаете, костюм может изменить человека? Вот была такая бесформенная фефёла, раз – она надела рубашку с острым воротничком и хорошо скроенный пиджак, и изменилась?

Безусловно. Это происходит на подсознательном уровне. Я в этот раз была на CPM и поняла новую вещь: каждый стенд – это какая-то своя энергетика. Ты зашел, посмотрел – вроде все есть, а как-то там пусто. Почему вещи некоторые становятся любимыми? Дело в том, что чем более продумана вещь, тем она проще. Дизайнер продумывал, для кого это, для чего, представлял эту женщину; внутреннее чувство дизайнера совпало с желаниями обладателя вещи, и это идеал. Когда вещь продумываются – все подробности жизни будущего хозяина учитываются и закладываются внутрь вещи. Когда заложенный смысл находит отклик в сердце, происходит такая реакция – человеку просто нравится, и он не понимает, почему.

У меня есть куча историй с клиентами. Часто приходят люди, вырванные из пласта обычного потребителя; многие – из категории мамочек. Они смотрят на вещи и говорят: «Кажется, это слишком авангардно», и не сразу могут выразить своё отношение, подбирают слова. Покупают сначала одну какую-то вещь, потом – что-то ещё. И через некоторое время говорят: со мной что-то происходит! Конечно, люди так устроены, что они стремятся к изменению. Я уверена, что самый ужасный человек стремится к улучшению.

Как вы думаете, что будет дальше происходить с гендером? Недавно я была на лекции Линор Горалик про гендер. Домашнее задание было такое: написать, что такое унисекс. Я стала думать, поняла, что это ловушка, ей эту ловушку описала и даже удостоилась похвалы. Смысл такой, что унисекс – это женская одежда, замаскированная под мужскую. И никак иначе, потому что наоборот не бывает: мужчины не носят женское, кроме трансвеститов. У вас много в коллекциях черт мужского костюма, причем самых консервативных, и вы с ними вольно обращаетесь. Поэтому именно к вам вопрос: что будет дальше? Кажется, все уже было, всё уже можно, и игра отчасти потеряла смысл.

Я так смотрю на этот вопрос: есть 2 плоскости, физическая и духовная. У меня всегда начинается с этого. С точки зрения физической я к женской эмансипации отношусь – не очень. Мне не нравится, что женщина становится как мужчина. Я не осуждаю, это условия времени, но это влечёт за собой другие изменения.

И женщина, и мужчина по отдельности – незаконченные существа. Елена Блаватская пишет, что когда цивилизация была более высокодуховна, то и различия полов не было. Был – человек. Далее цивилизация пошла по пути некой ошибки, переняв манеру размножения у животных. В принципе, это не по-человечески, и не так бог задумал. Потому и говорят «половинка». Когда я говорю о современной сильной женщине, я говорю о человеке, так же я говорю и о мужчине. То есть он рассматривается под другим углом. Эта коллекция названа «Амазонка», потому что амазонки в то время были единственными свободными женщинами. Они не были феминистками; они были идеальными суперженщинами – сильными, красивыми. То, что меня в них зацепило – их духовное развитие.

Чей образ амазонок повлиял на вас? Какого автора, каков был  источник?

Их огромное количество. И каждый раз, я ловлю себя на мысли о том, что образы женщин, завоевавших  свою свободу именно во времена, когда женщина была придатком понятия три К (Kuchen, Kindernund, Kirchen) всегда для меня и являлись воплощением тех самых, древних амазонок. Их в моей памяти  наберётся не менее двух –трех десятков, но для того, чтобы не ставить их в чьи-то табели о рангах, я, пожалуй,  таинственно промолчу.

Тема гендера, мне кажется, извращена: берется физическое и не берется духовное. А с нами сегодня происходят очень серьёзные вещи. Есть огромное количество людей, которые задумываются и идут по духовному пути.

В мужском костюме я беру классические традиции, не испорченные ничем.

В слове «традиция» есть большое лукавство, особенно сейчас в России. И те образы, которые вы пересобираете, имеют очень конкретное время возникновения, и они тогда были революцией не хуже, чем унисекс в 90-х: Браммел и его великий мужской отказ, когда повыкидывали все бархатные мужские камзолы с рюшечками, убрали из мужского облика слащавость и пудру.

Любая вещь, доведенная до совершенства, становится классикой. Перевернутые рубашки – это игра. Мне нравится идея вещей-перевертышей, когда есть возможность по-своему надевать вещь. Мы сталкиваемся с тем, что клиенты сами придумывают дополнительные способы – как носить наши вещи. Здесь была простая история: во время игры в переодевания рубашка была надета просто по-другому, а потом конструктивно доведена.

В начале нашего разговора вы сказали, что на Неделях моды смотрите только любимцев. Кто они?

Их немного. Всегда смотрю Маржелу, Рика Оуэнса. Селин в какие-то моменты. Баленсиагу. Наверное, всё. Иногда нравится Costume Nationale. Но года 3 назад я перестала смотреть всё подряд. Мне стало неинтересно.

А из русских?

Я тут боюсь ошибиться. Я не слежу затем, что происходит – наверное, это неправильно. Логинов, из тех, кто на слуху.

Что скажете про громкие уходы 2015 года, которые объяснялись в прессе в том числе давлением на дизайнеров, прессингом 6 коллекций в год? Мелькание ускорилось – есть в этом какой-то предел?

Мода – это саморегулирующаяся система. Энергетическое уплотнение приводит к ускорению событий. Мне кажется, это и есть рывок, к которому мы идём; мы должны измениться. Творчество не имеет границ, оно не иссякнет. Во что оно переформатируется – это другой вопрос. Что происходит с модой – мне непонятно, я просто сижу и занимаюсь своим делом.

Источники фото: пиар-служба Natasha Drigant и сайт mfw.