robotesse

Мне было лет пять. Я залипла на картинку в журнале «Вокруг света» — в доме было много номеров, отец выписывал. Там кружилась в танце веселая африканская женщина в чем-то атласном, длинном; по ткани её платья вилась тонкая воображаемая флора, какие-то золотые лианы и алые цветы, а само платье было глубокого бирюзового оттенка. Я показала фотографию маме: «Смотри, как красиво!» — и получила в ответ строгое: «Слишком пестро.»

Если понаблюдать, дети обожают безвкусицу. Посмотрите, каких принцесс они рисуют. Или сейчас, когда вид игрушки определяет не худсовет, а коммерческий спрос, — зайдите в «Детский мир», посмотрите на кукол-эльфов с зелеными, как у Осириса, лицами, кукол типа Братц со съемными ступнями на стриптизерских каблах, в сверкающих нарядах, как для варьете, и с губищами, какие не снились дивам нулевых.

Вот эта мысль — про безвкусицу как возрастной этап формирования стиля, на котором иногда и взрослые задерживаются, — был у меня долгое время рабочей гипотезой, и я до сих пор не отказалась от нее окончательно. Но есть контрпримеры. Подростком я помогала в организации конкурса рисунков: дети, в том числе мальчики, рисовали моду. Один малый лет десяти, совсем не богема и не арт, из обычной семьи, выдал эскизы — чистый Антонио Маррас. Я тогда не знала этого имени, но понимала, что передо мной что-то визуально захватывающее и невероятно крутое. Мальчик нарисовал длинные, с длинными рукавами платья, на которых узоры и отделка располагались рядами, как на народном костюме; помню насыщенный темно-красный цвет, белую и светло-зеленую отделку и строгие острые учительские воротнички. Эскизы при этом были детским творчеством на 100%, рисованием принцесс, просто неожиданно модным, заглядывающим далеко вперед. Может быть, стоит формулировать аккуратнее: дети обожают не безвкусицу, а тот живой порыв, который она иногда несет.

Наряд африканской женщины с обложки «Вокруг света», на мой взгляд сейчас, безвкусицей совершенно не был. Я смутно, но помню это фото. Но картинку встретили как безвкусицу, с осуждением. Быть пестрой и яркой, как райская птица — стыдно и фу, должна была усвоить маленькая я. (Вкус/безвкусица — и стыд. Запомним это.)

Должна была усвоить, но не усвоила.

***

Безвкусица: попытки осмысления в России

Перед тем, как писать этот пост, я сделала небольшой рисерч по теме. И обнаружила, что попыток осмысления хорошего и плохого вкуса в России почти не делают; говоря «осмысление», я имею в виду не кол-во знаков по заявленной теме, а умение находиться вне обсуждаемого предмета, то есть вне системы оценок «хороший-плохой». Я нашла одну книгу, где предпринимается такая попытка, но в интервью автор говорит что-то типа «не надо стыдиться плохого вкуса», то есть он все-таки находится внутри и как будто пытается оправдываться.

И это еще ничего пример — я имею в виду, на русском языке. Вот что пишет советский писатель Лев Кассиль (в советской публицистике мне постоянно попадались морализирующие тексты про вкус и безвкусицу, но вот это прямо концентрат):

«Позвольте для начала познакомить вас с двумя девушками. И заранее предупреждаю: вам придется сделать выбор — какая из них покажется вам привлекательней, какая больше по душе. Итак, будьте знакомы…

На первой из девушек нарочито толстой вязки мешковатый джемпер балахоном, с гигантским, стоймя стоящим воротником-хомутом, растянутым чуть ли не от плеча до плеча и далеко оттопыренным от шеи; зауженная сверх всякой меры юбка, очень короткая, не закрывающая колен, и туфли на каблучках-гвоздиках, сантиметров добрых десять, что заставляет девушку двигаться так, будто она сама себя носит, как графин на подносе. Волосы над макушкой взбиты исполинским коконом-клобуком… Перпендикулярно отставленный мизинчик с ногтем, обагренным неистового цвета маникюрным лаком, окован громадным перстнем.

В него вправлен увесистый «изумруд» из бутылочного стекла, плохо скрывающий свое происхождение. На груди какие-то сверкающие вериги на грубых цепях. Здороваясь с вами, девица выгибает кисть «а-ля лебедь», вскидывая ее так высоко, что вам приходится либо легонько отпрянуть, либо уж невольно приложиться к ручке… Затем вы услышите примерно такое приглашение: «Прошвырнемся до киношки? Там сегодня картину гонят мировецкую. Билетов нет — наплюнуть, как-нибудь протыримся. А по дороге в мороженое заскочим, даванем сливочного по три шарика. Законно?»

Словом, как говорится, прошу любить и жаловать.

Но разрешите представить вам вторую девушку. На ней изящная, не сверх меры модная юбка, приятного спокойного цвета, простенькая, но так славно пришедшаяся к лицу девушки блузка, на груди немудрящие, но прехорошенькие бусы, цвет которых хорошо гармонирует с тонами юбки. На ногах «лодочки» с каблучками, не спорящими с модой, но и не заставляющими ступать па цыпочках. Потому и походка девушки свободна, легка. Да и вся она производит впечатление непринужденности, естественности и скромного сознания своего девичьего достоинства.

Вот теперь давайте и разглядим внимательно обеих, присмотримся не только к их костюмам, но и к манерам. Прислушаемся к речи, приглядимся к тому, как держатся они.» 

Да, давайте «разглядим» внимательно этот образчик свинского мужского шовинизма, объективации и неуважения к личности. Не дошел он почему-то до называния прямым текстом «женской мудрости», удобного молчания бессловесного предмета, зато неправильная девушка у него высказывается и проявляет инициативу, а правильная — не имеет слов.

Дальше Кассиль клеймит стиляг — за яркие шмотки и заграничное кино, и мещан — за мебель и занавески, все по сценарию. Есть и вполне разумные мысли, пусть и кэпские: «Хороший вкус тяготеет к правде, дурной — к фальши». Кто бы спорил. Но фрагмент про девушек, которых рассматривают, как товары потребительского спроса, безошибочно вульгарен — и на уровне стиля, и на уровне мысли. Так тоже бывает. Не потому ли, что текст партийно-правоверный, идейно проработанный, и из-за этого «тяготеет к фальши»?

В наши дни лучше всего в вопросе вроде бы должны разбираться стилисты, но те, которых первыми выдает поисковая выдача по запросу «безвкусица», абсолютно беспомощны.

Я решила немедля звонить человеку из Кемерова спросить Яну Цыбульскую, каким будет ее определение. «Дурной вкус — считать, что есть какой-то там дурной вкус, я так думаю, — ответила Яна. — Дурного вкуса нет, любая попытка вычленить определение этой области вещей — неминуемо тянет за собой оценку их аудитории, а я не готова давать оценки вкусам людей. Как будто они дают мало поводов оценить их поступки или мысли». Яна систему оценок отвергает, как и само понятие. А мне хочется покопаться в понятии: там много всего интересного.

Русское осмысление безвкусицы обычно идет или по пути Дома-2, или уж уходит в философские глубины и высоты: пошлость, Чехов, мещане, интеллигенция, народ, внутренний аристократизм и так далее; это дебри, и на эти темы уже очень много всего написано. Мне же интересно сосредоточиться на визуальной стороне стиля человека.

Что на Западе: хип-хоп, феминизм, raunch aesthetics 

На Западе с осмыслением безвкусицы заметно получше: во-первых, есть базовое уважение к личности, понимание, что люди разные — и это ok, что на вкус могут оказывать влияние разные культуры, субкультуры и в целом окружение, и что все это стоит исследовать. Научные работы делают по связи вульгарности и сексуальности. Так называемый плохой вкус пытаются осмыслить как явление, обсуждают, описывают мировоззренческую основу, rebel и roots.  И безвкусица у них — другая, наполненная жизнью, первичная. Статья в Википедии про raunch aesthetics, о культуре хип-хопа и свободном сексуальном самовыражении африканских женщин, иллюстрирована прекрасными дивами, о которых я (правильно) думала на этапе намерения написать этот пост; о них речь впереди.

В «Телеграф» мне попалась заметка, где осуждают и стыдят, но речь в ней идет об образе жизни и выборе подработки (стриптизершей!), а не о том, какой высоты у кого каблуки. То есть основания для включения осуждалки посерьезнее, чем «мне не нравится, как она выглядит».

Подходы к определению 

Первое, что хочется про безвкусицу сказать, — она притягательна. Иногда даже для тех, кто ее ненавидит и отрицает. Она как почесать, где чешется: и приятно, и для приличных людей обязательно как-то прятать процесс, раз уж удержаться нельзя. Но это в ощущениях, а что же по сути?

Мне встречались следующие варианты, как люди понимают «дурной вкус» и «вульгарность»; они не исключают, а наоборот, могут дополнять друг друга.

• Концепция «слишком», особенно чрезмерная сексуальность. Исходит из базового понятия нормы, которой всем необходимо придерживаться, чтобы не выпасть из социальной группы и общества в целом. Плохой вкус почти всегда = «много», «слишком»: слишком много косметики, слишком высокие каблуки, слишком открытое декольте, слишком много золота. С приходом в Гуччи Микеле эта концепция заметно сдала, но кое-где донашивают.
• Концепция «нарушение правильности». В книге Кристин Руан «Новое платье империи» меня удивили подписи к фото, довольно эмоциональные и оценочные: «Это платье говорит о дурном вкусе молодой женщины, или о плохой подготовке ее портнихи».
• Отдельно и особенно — нарушение иерархии «высокое-низкое». Безосновательная претензия на высокий класс. Еще чаще нарушение иерархии проявляется как наоборот, резкое снижение и опошление высокого . Помню, как на курсе литературы XX века наша Ирина Георгиевна Минералова в лекции по Куприну привела идеальный пример пошлости: подарок в «Гранатовом браслете», записная книжка в обложке старинного испанского молитвенника. Русская классическая литература посмеивается над купеческими дочками, которые хотят играть на фортепьянах и выйти за благородного; «Не в свои сани не садись», говорит им всем драматург Островский. Хороший и плохой вкус в этом смысле — конечно, понятие культуры два. Самый страшный грех в ней — когда сверчок не знает свой шесток.
• Безвкусица как маркер низкого происхождения. Хороший вкус, напротив, связывают с аристократизмом: реальным, идущим от корней, «внутренним» или каким угодно еще, но аристократизмом. Классовая природа и перегородки между классами являются в этой истории определяющими. Кейт Фокс в книге «Наблюдая за англичанами» рассматривает классовые отличия в одежде и стиле; предыдущую концепцию, про сверчка и шесток, иллюстрирует маркер рабочего класса — бешено дорогая, не по средствам, свадьба, «все лучшее для нашей принцессы». Принцессы! Средний класс пытается делать вид, что он высший, но слишком старается. И то, и другое — фу, потому что по сути это попытки нарушения классовых границ.
• И наконец, слово «безвкусица» как ярлык для выражения неодобрения и неприязни. Есть такие тонкие души, которым сказать «фу» не позволяет воспитание, и кроме того, это так примитивно. Выручают слова «вульгарно» и «безвкусно», универсальное словесное оружие интеллигентов и примкнувших, упрек, который невозможно отразить. Когда вам или при вас говорят «безвкусица», помните и об этой рационализации звериного чутья, «не нашей он породы» по-интеллигентски.

Безвкусица и стыд 

Вокруг хорошего и дурного вкуса мало определенности, много противоречий, очень много эмоций (особенно агрессии и страха быть отвергнутым) и путаницы мокрого с мягким.

Путаница вызвана тем, что эстетике придают этическое значение. Комментаторы, от бабок на скамейке до Льва Кассиля выше, прозревают несуществующую на самом деле связь между длиной юбки и моральными качествами.

Вкус — это такая совесть в мире стиля, моральная категория в применении к эстетике. Когда осуждают за дурной вкус, имеют в виду «нехорошо», хотя говорят не о поступках, а о платье.

У меня есть версия, почему в осуждение дурного вкуса вкладывают этический смысл, а само порицание носит выраженный морализаторский оттенок.

Это христианская парадигма, в которой в России мыслят даже атеисты, даже после 70 лет советской власти и почти 30 лет относительного мировоззренческого разнообразия. Дело не в ритуалах и тем более не в жизни согласно христианскому учению; дело в организации мышления, в прошивке, в установках, в ценностях. А они у нас очень во многом основаны на христианском понимании праведности и греха. Даже у атеистов.

В западной культуре хорошее и богоугодное связано с трудом (протестантская этика), в православной культуре похвально смирение, терпение и страдание (Борис и Глеб). Соответственно, грех дурного вкуса в своей основе имеет праздность + излишества  для Запада и наслаждение жизнью + своеволие (вспоминаем  вольно себя ведущую девушку у Кассиля) для нашей страны. В эстетике это продолжается: роскошь неприлична на Западе. Из «Собора Парижской богоматери» помню, что золото в Париже XV века можно было носить только ворам и проституткам, и у Эсмеральды был позолоченный пояс. Вот вам осуждение богатства и жесткая социальная иерархия, сверчок и шесток. Законы против излишней роскоши давно ушли в прошлое, но остались бдительные соседи и налоговая инспекция.

В России неприлично «высовываться», и тем более показывать, что тебе это в кайф. Неприлично наслаждаться. За нарушение иерархии здесь убивают. Широко понимаемый разврат не любят ни там, ни там. Ну как, не любят — по-тихому любят, но осуждают. Осуждалки плохого вкуса и в России, и на Западе растут из понимания греха, не считая простой неприязни или зависти.

Со страданием вообще отдельная богатая тема. В России в обывательских разговорах сочувствие — это что-то вроде валюты, которой кто-то может скопить или набрать много, а кому-то не хватает, и нужна в этом деле справедливость. Сочувствие других людей понимается как ограниченный ресурс, вызывающий зависть и ненависть к тем, кто набрал его много. В этой диковатой системе координат страдание = легитимность в праве на сочувствие, это хорошо, а человек, который рядом со всем этим наслаждается жизнью — просто моральный урод и чудовище.

Фэтшейминг с объяснением «они просто ленятся» происходит из этой же установки. Правильно — трудиться и страдать, а желательно совмещать два этих процесса. Иначе это не работа, а халява какая-то.

В других культурах, не христианских, визуальную роскошь любят и умеют с ней обращаться. Лучше и осмысленнее всего это выглядит в арабских интерьерах. Интерьеры Марокко, что бедные, что раззолоченные и расписанные, невозможно назвать безвкусными, придется слишком сильно грешить против истины.

В осуждении декорхардкора и «дорого-богато» гораздо меньше эстетического и гораздо больше социально-культурного, чем кажется.

Дурной вкус — это грех не против стиля, а в прямом смысле. То, что называют безвкусицей, если манит, то именно греховным, стыдным образом.

Что происходит сейчас

Итак, хороший и плохой вкус закручены вокруг понятия нормы — пока еще существующего, но уже покрытого трещинами; единой нормы нет совершенно точно, а новизна ситуации в том, что благодаря Интернету это впервые стало заметно.

Хочется отметить большой тренд: воцарение вульгарности как самостоятельной эстетики, полноценного визуального языка. Статья в Википедии про raunch aesthetics, на которую я ссылалась выше, приводит в качестве примеров суперзвезд: Бейонсе, Рианна, Ники Минаж, Майли Сайрус. Их знают все, и они по обывательским добропорядочным меркам абсолютно вульгарны.
Но есть тренды еще крупнее и глобальнее, по отношению к которым распространение и легитимация вульгарности — лишь следствие.

Воцарение вульгарности — такое же проявление и следствие демократизации, как победа кандидатов-популистов, как Брекзит, как избрание Трампа. Не люди поглупели, а подали голос те, кто не имел его до этого.

Прозрачность и легкость коммуникаций сделала видимым каждого, подсветив полочку, на которой каждый стоит; это не «сколько развелось идиотов», а все всех увидели. Ким Кардашьян, богиня и образец новой вульгарной эстетики, стала знаменитой благодаря реалити-шоу, буквального воплощения информационной прозрачности.

Сегментирование, разделение общества по интересам, привело к тому, что единого образца-аристократа больше нет. Есть много групп, которые могут сообщаться между собой, и в которых очень разные кумиры и образцы. В мире моды закончилось единобожие, начался синтоизм.

Инклюзия, принятия в общество, распространение прав на все большее и большее количество людей, в применении к стилю работает тоже. В модной прессе все меньше окриков, все больше про красоту разнообразия. С хорошим и дурным вкусом та же история; включение в «круг света» (очень мне нравится это понятие у Екатерины Шульман) все большего количества людей предполагает терпимое отношение к их опыту, их родной культуре, и к их вкусу тоже.

Вульгарность стала частью визуального кода поп-культуры и перестала так называться. Понятия «китч» что-то тоже давно не видно; быть ему скоро с пометкой уст. Само слово есть, но оно не приклеивается к вроде бы китчевым вещам и образам, а все потому что нет больше единой нормы. Вместо нее есть постмодернизм, странный юмор и множество культур, субкультур и сообществ, язык которых требуется знать, чтобы правильно считать код и не принять сообщение для своих за плохой дизайн или ошибку.

Что НЕ является дурным вкусом 

С тем, что раньше считывалось как вульгарность, визуально перекликается эстетика дрэг-квин, которая особенно заметно проникла в тренды макияжа и стала там чем-то совершенно другим, от чего ярлык «вульгарно» отклеивается. «Подчеркивание достоинств и скрывание недостатков» превратилось в поле для чистого самовыражения, обслуживание зрителя — в театр личности. Субкультуры, в частности хип-хоп и vogue, тем более в гробу видали обывательские оценки.

А теперь будут слайды 

С теми, кто сюда добрался, поделюсь любимыми примерами.

Я долго писала этот пост еще и потому, что надо было пройти католическому Met Gala. Это просто огнище: тут тебе и сложная тема с этическими подтекстами и полутонами, опасностью зайти не туда и оскандалиться нехорошим образом; тут тебе и невиданная степень свободы; тут тебе и подлинная страсть к костюму, и по-серьезному прекрасные наряды (Зендая в образе Жанны Д’Арк), и дико смешные (Карди Би). Все внешние признаки безвкусицы в наличии, самой безвкусицы почти нет (я бы отметила опасную к ней близость самых «скромных» платьев, как у Ники Минаж или Ким Кардашьян).

Кстати, Ники Минаж. Она прекрасна абсолютной гармонией, совершенной подогнанностью всех черт одна к другой. Если продолжать рассматривать мир относительно понятия «хороший вкус = норма», Ники Минаж нецензурна целиком. В новом мире прозрачности, инклюзии и так далее она — дива, потому что в ней нет противоречий и есть мощь.

Не устану рекламировать мой любимый инстаграм-аккаунт, @Decorhardcore. Слово «декорхардкор» вошло в мой словарь; я так называю то, что обычно считают безвкусицей, но при этом оно угарное и искреннее.

Аккаунт-побратим @uglydesign постит тоже в каком-то смысле декорхардкор, только не милый, а часто довольно корявый, и главное — очень смешной.

Еще одно грешное удовольствие — люблю рассматривать цыганские интерьеры. Жаль, что подборок фото мало. Среди комнат и домов есть очень смешные, есть нежилые (помню репортаж на Дожде, где рассказывали. что часто цыгане в этих домах не живут), а есть и безумно живописные. Я очень люблю этот матиссовский кадр с девочкой.

Отдельной строкой я бы отметила жанр цыганского свадебного фильма (просто наберите «цыганская свадьба» в поиске youtube). Вот этот ролик — кристалл жанра, есть в нем какое-то запредельное, вопреки всему, обаяние, и очень симпатичные жених и невеста.  Постсоветская Россия сформировала ритуал ничуть не уступающий в плане декорхардкора, от шариков в ресторане до выкупа невесты.

И наконец, венец всего: Ахмед Ангел. Здесь про него чуть подробнее. Товарищ настолько в 90-х, что у него даже инстаграма нет (есть какой-то другой с таким же именем, но это не тот).

Самая большая интрига с Ахмедом Ангелом похожа на обаяние безвкусицы, мне кажется: никогда не понятно, он это всерьез, или это такой стеб. Вот и на фото профиля у него 9 собственных лиц — просто выбрать не мог?

***

Как пишет Линор Горалик, здесь надо бы еще сказать о:

• Кавалли и Версаче как мастерах мягкой, вальяжной безвкусицы — но кто бы ее посмел так назвать;
• Сен Лоране без Ива и Balmain — но кто заикнется про последнего, что это безвкусица, будет иметь дело с Александром Невзоровым, возможно, даже в красном пальто;
• упомянуть Arut Mscw и все осмысление постсоветского эстрадного наследия: Аллегрова и Леонтьев, мем с Игорем Николаевым, внезапная сетевая популярность Дмитрия Маликова;
• и наконец, почему цыганские интерьеры приятно и смешно рассматривать, а брынцаловскую дачу — нет?

***

Еще я веду телеграм-канал о моде в реальной жизни: t.me/robotesse

и спортивный дневник о тренировках к бегу на 24 часа: t.me/robotesse24h

Фото: 1, 2