«Весна священная» появилась в моей жизни лет семь назад, когда новая френдесса «Вконтакте», знакомая одновременно из ирландской танцевальной и из театральной тусовки, прислала мне ссылку на французский телефильм с 4 версиями «Весны». Мол, посмотри. Я посмотрела. Обалдела от финального танца Избранной в версии Нижинского. Но тогда не в полной мере оценила важность произошедшего. Звали девочку Педро Кальдерон — вот такой она взяла себе псевдоним для соцсетей, тогда было можно. Настоящего ее имени я не помню, и это, конечно, стыдновато, учитывая, какого масштаба перемену она мне подарила.
«Весна» стала для меня важным жизненным событием, но не одномоментным, а как бы постепенным. Оно меняет меня и сейчас. Я не уверена, что сейчас слышу, вижу и понимаю в этом балете все, что туда заложено — нет, конечно.
Одно время я удивлялась, откуда у такой малообразованной в музыкальном плане особы, как я, такое изысканное пристрастие. Как можно воспринимать модерн, плохо зная классику? А потом поняла. «Весна священная» — на редкость доходчивое произведение; оно разит всех, вне зависимости от подготовки. Как кувалда: ддыщь — и все.
«Весна» много чего мне дала, что я даже назвать не могу, но знаю, что оно есть. Мне захотелось выразить это через стилизацию, самым живым и дорогим мне способом. Подумать о «Весне» с помощью одежды, как Пина Бауш думала через тела своих танцоров.
Сегодня необычный «Шаг в сторону». До этого я брала художника моды и воссоздавала его стиль через любые не его предметы одежды. А тут я взяла в качестве ориентира эскизы Николая Рериха к самой первой постановке «Весны» с хореографией Вацлава Нижинского. Один образ я постаралась воспроизвести, используя вещи современных дизайнеров, но по возможности точно. «Мужской» лук уже более вольный, остальные два — увидите.
***
Версий «Весны», как я узнала из фильма про столетний юбилей и гастроли Мариинки в том самом театре, где была премьера — больше двухсот. Самый интерпретируемый балет XX века. Похоже, сам революционный, взрывной характер этой музыки подсказывает балетмейстерам — делать по-своему, стремиться туда, где пока никто не был. Я посмотрела самые знаменитые версии плюс те, до которых смогла дотянуться.
Морис Бежар — это где сначала у всех йога, потом конкурс мальчиков, пилатес, конкурс девочек, потом общий хэппенинг «Фонтан дружбы народов», потом свальный грех — что ж, у древних и такое было (спасибо, что никого не убили);
Пина Бауш — это где все красиво бегают по настоящей сырой земле и боятся красного платья;
Анжелен Прельжокаж — кордебалет с исследовательским интересом ходит вокруг зеленого вольера с голой Избранной (той нехорошо, и ее можно понять);
Режис Обадиа — Избранная впервые появляется за полторы минуты до конца собственной партии, такая «извините, ребят, пробки»;
Саша Вальц — хорошо одетые люди ходят вокруг кучки земли (видимо, Пининой); иногда балетмейстеру мешает Стравинский, и повисают гнетущие паузы.
Все крутые и хорошие, но лично я больше всего люблю аутеничную версию с восстановленной хореографией Нижинского. Отдельный вопрос, ответ на который я когда-нибудь узнаю: а как восстанавливали-то? Застали живых артистов, танцевавших тогда? (Из французского фильма я помню дату реставрации — 1987 год). Какие-то рисунки, записи?
UPD. Женя, автор телеграма про современные украшения и ценительница «Весны священной», подсказывает: «Вот люди, которые провели реконструкцию балета. Насколько я помню из лекции по «Весне священной», осталось что-то типа записей-зарисовок, по которым реконструкцию и провели.»
Как бы то ни было, хореография самой первой версии завораживает. На танец Избранной стыдно и страшно смотреть — при том, что это сделано очень, до зрительской оторопи, смело и по-своему красиво. Но и на народный танец эти якобы неловкие, угловатые, немыслимые в классическом балете движения тоже совсем не похожи. Потому что это не совсем танец. В отдельных движениях Избранной, в финальной партии, я узнавала — колодец, игрушку-дергунчик, ожидание у окна, гневное требование, неуловимо-знакомое, страшно-сказочное отрубание собственной ноги (откуда??), — то есть тяжелый, страшный крестьянский быт, пропитанный кровью, уродливый, грубо низовой. То-то благовоспитанные зрители во время премьеры в 1913 году так заколдобились.
***
Костюмы Николая Рериха — восхитительные. В первом действии у девушек три варианта костюма — и все довольно сложные; во втором они одеты в одинаковые белые рубахи с вышивкой. Мужчины одеты сравнительно просто — рубаха-порты, у старейшин — бороды и медвежьи шкуры.
(Со шкурой, кстати, не совсем удобно вышло. Сначала я хотела взять второй образ — старейшину-медведя, у которого голова зверя закрывает его собственную. Решила бы заодно и проблему с макияжем для мужика. Стала искать шкуру в аренду; нашла море! предложений продажи от всяких охотничьих контор. Нашла и одну аренду: натуральный медведь, 10 т.р., Питер. Все это не подходило. Попросила друзей; мне быстро подсказали человека, человек ответил, и все уже было готово, но тут я решила обсудить съемку с Диной.
Я нашла, конечно, с кем обсуждать съемку с натуральной шкурой медведя: с Диной Лубенцовой, дизайнером Buttermilk Garments, вегетарианкой и защитницей животных. Моя глупость вышла очень удачной: нужен был Динин взгляд и Динина тактичность, чтобы я облилась холодной водой и поняла, что это за идея. В этот момент я поняла всех этих бедолаг с coolest monkey in a jungle, странными брелоками и прочим. Я молчу про сексистские и расистские оговорки, когда человек реально ничего плохого не имеет в виду, а просто находится внутри своих мыслей, откуда пиздец в первую секунду не виден. В общем, от натуральной шкуры медведя я, протрезвев от творческого угара, отказалась — не по идейным, а по репутационным соображениям. Шкура — это даже хуже, чем шуба. Дина, спасибо тебе!
Мы с Олей-фотографом и Настей-визажистом изучили множество вариантов костюмов и грима (картинки кликабельны, можно рассмотреть). Один костюм есть в музее Виктории и Альберта, тут можно о нем послушать (англ.)
В целом картина, что воспроизводим, была понятна: белая рубаха с красными акцентами, косы и лента вокруг головы, с каменьями, височные кольца, балетные лапти с онучами. Макияж-грим: белое лицо, яркие глаза и губы, круглый или треугольный кровавый румянец.
(Я просила Настю: только не в сторону Джанкой, пожалуйста! И показывала фотку.)
Понятнее всего было с балетными лаптями. Я сразу знала, что это будут кроссовки, причем именно Nike React. У меня есть такие беговые, самые первые, синего цвета. Это модель с чудесной подошвой, которая делает заземление по Александру Лоуэну — то, что мне как модели в этой съемке было очень нужно. Кроме того, реакты компактные, и формой похожи на изящные балетные лапти оригинального костюма.
Нужно было выбирать: беговые реакты или для жизни. Я начала с беговых, как с более бюджетного и разумного варианта — в них же потом еще и бегать можно, и модель хорошая. Пришла в Ранлаб. Повертела в руках кроссовок; поставила на место. По всем внешним признакам они подходили, а по ощущениям нет.
Я вспомнила колонку Катерины Кулиничевой про реакты для жизни: Nike React Element 87. Пошла их смотреть в разных интернет-магазинах, и увидела вариант, который был на самом деле другой моделью, просто с такой же подошвой — Nike React Mid WR ISPA. Сначала хотела белые, но они слишком белые, и спорили бы с цветом «рубахи» и трико. Выбрала синие, и это оказалось удачным. Не знаю, почему, но я была уверена, что делаю правильно — несмотря на то, что на оригинальную мягкую балетную обувь они похожи мало. В них есть та смесь современности и архаики, которую я искала.
Кстати, с кроссовками тоже получилось забавно. Я обсуждала съемку с разными дорогими мне людьми. Андрей Аболенкин, услышав про кроссовки-лапти, спросил: «Loewe? Надо же, не знал, что они есть в Москве». Андрей слишком обо мне хорошо думал: я нашла гораздо более скромный и доступный вариант. Loewe великолепны, но я бы не нашла их в Москве: наверняка они есть у реселлеров, но как взять их не съемку? К тому же Loewe слишком яркие и самодостаточные, они перетянули бы на себя все внимание. Так хороши, что им даже человек не нужен.
С обувью было легко, с костюмами тоже: костюм мужика я знала где взять — у Ксении Серой как раз был замечательный костюм на мальчика, с древнерусскими буквами («Весна» из эпохи глубоко дописьменной, но это ладно). Рубаха Избранной — это платье и укороченный свитшот Intro.version (очень кстати оказались Асины эксперименты с эко-окрашиванием).
Попотеть пришлось с косами. По совету Оли я купила в магазине волос канеколон, с которым плетут афрокосички; 3 упаковок как раз хватило на 6 кос. Это синтетический материал, похожий на натуральные волосы только если не трогать, и только издали; запутывается он на раз, отделять пряди надо очень терпеливо. Я сплела косы и пришила их на фетровую основу; потом все это несколько раз обернула лентами, прошила с двух сторон, приклеила сверху стеклышки — украшения для интерьера из «Леонардо». Головной убор держится на липучке. Поначалу я не сообразила, какое опасное сочетание — канекалон и расстегнутая липучка; с криками «аааа бляяя аааа» отодрала все-таки; остальное пришивала очень осторожно. Чтобы блондинистые косы не блестели, Настя придумала обработать их сухим шампунем.
Получилась довольно надежная штука, грубо, но крепко сшитая. У меня вызывают восхищение костюмеры Мариинки: у балерин несомненно парики, и они прекрасно держатся, несмотря на то, что выдерживают бешеную нагрузку. Потрясающая работа. И балетные онучи ни у кого не сползают, как у меня сразу же сделали ленты. Настя предположила, что онучи у балетных — эластичная тесьма, и она пришита к трико. Скорее всего, так и есть. Я в итоге нарисовала онучи маркером прямо на колготках.
Височные кольца я собрала из двух украшений: это черно-белые клипсы из запасов Mix&Match Vintage и серьги-монеты Ananas Project. Но фетровая основа — не уши, в движении цацки слетали, поэтому здесь височные кольца видны только в статичных кадрах. Колье Златы Печковской, красный пиксельный прямоугольник, моментально добавляло «рубахе» сходства с подлинной крестьянской; здесь колье видно только на последнем кадре серии.
Зеленый образ, третий на самом деле — после мужского, появился из шапки-балаклавы Ольги Огненко. Кружевной сарафан, похожий на маскировочную сетку, нашелся сам собой. Тут я снова, как в предыдущем образе, использую как украшение организаторский бейдж с показа Юлии Николаевой.
Под сарафаном у меня было бесшовное белье и светлые колготы, похожие на балетное трико. Оля посмотрела и сказала, что все это ей напоминает Канье Уэста, и включила его на телефоне. Это заметно сказалось на моем позировании 🙂
Мужской образ получился не такой уж мужской, скорее переодетая женщина; но я старалась. Костюм от Ксении Серой, шапка и поясная сумка-барашек от Юлии Николаевой. UPD. Ксения Серая добавляет про костюм: «Очень красиво! Кстати, на костюме глаголица — это письменность древних славян до кириллицы. Я копировала ее с древних берестяных грамот и потом обрабатывала, и вязала.»
В последний день я добавила к вещам для съемки жакет Intro.version из жаккардовой ткани, которая, увы, закончилась; хотела сделать буквально один кадр.
И тут Оля сказала, что шапка ей надоела, и внезапно «снимай штаны».
Так у нас получилось в конце съемки немного Мориса Бежара.
Фотограф Ольга Ленская
Фото из других источников: 1, 2
Предыдущие выпуски «Шага в сторону»: Маккуин, Маржела, Дрис Ван Нотен, Татьяна Парфенова
***
Еще я веду телеграм-канал о моде в реальной жизни: t.me/robotesse
и спортивный дневник о тренировках к бегу на 24 часа: t.me/robotesse24h
robotesse 
.jpg){kind=link}