Недавно в полку моих субличностей прибыло: добавился странный малый, которого я пока зову анимус, потому что, похоже, он и есть.
Как я его нашла — случай и характерный, и смешной. Самым фэшн-блогерским образом. Из моих вещей, особенно купленных недавно, сложилась отдельная капсула: вещи из неё очень неохотно смешиваются с остальными и вполне нормально — между собой. Капсула существует в рамках моей стилевой константы — графики, но трактует эту графику совершенно по-другому. Где в основном гардеробе круги и горошек, в капсуле — адидасовские полоски и техники сложного окрашивания (обычно я не ношу Adidas, а вещи с кислотной стиркой и тай-дай ассоциирую с непрочной, унылой и предсказуемой одежкой из индийских лавок). Вещи получились такие: тректоп Adidas X Grunge John Orchestra.Explosion, джинсы Monki с высокой талией — деним с кислотной стиркой, мужская майка из «Твоё», черная рубашка с лямками Gerts, прямые черные джинсы Uniqlo, мартенсы. Парка Spiewak куплена давно, но в капсулу влилась как родная — а с остальными вещами не очень соединяется, прошлой зимой я её даже не очень носила из-за этого.
Попробую по когтю воссоздать льва. Если выловить из ряда вещей закономерность, можно приблизительно представить, кто это. Явно мужской персонаж, довольно молодой, с собственными (не субкультурными и не групповыми) сложившимися вкусами. Спортивный. Дерзкий — в плане «ты чо такой дерзкий».
По моему внешнему виду обычно понятно, чья сегодня смена. Три варианта: обычная я (платье, школа, миди, цветные круги), анимус (что-то или сразу всё из мужской капсулы) или нет меня (всё черное и закрытое а ля артист театра Бунраку).
Анимус — это тоже я, но с другим лицом. Как в моей любимой (бутусовской) «Чайке»: «После сигары или рюмки водки вы уже не Петр Николаевич, а Петр Николаевич плюс еще кто-то; у вас расплывается ваше я, и вы уже относитесь к самому себе, как к третьему лицу — он.»
Только у меня всё то же самое происходит без водки.
Ещё вспоминается Герман Гессе, его Гермина в «Степном волке» и переплетенные личности из «Сиддхартхи». Это не расщепление, а разные лица одной души, разные грани одного камня.
(Раньше я думала, что когда у человека есть стиль, то этот стиль — один и тот же всё время, и это типа хорошо. Это действительно может быть хорошо, если вы и ваша внешность — бренд, если вы с помощью своей узнаваемости что-то продаёте. Но это далеко не единственный вариант, как вообще может быть. Изменчивость/единообразие, мне кажется, такая же индивидуальная стилевая черта, как юмор/отсутствие юмора или отношение к цвету, из Яниной классификации. Самый удивительный пример мощного стиля при абсолютной изменчивости — Мадонна, которая сменила десятки образов за десятки лет карьеры, сохраняя одну-единственную константу: секс.)
Кроме анимуса, в моём сквоте живет ещё несколько субличностей, и не все из них являются людьми. Со спортом и телом связаны Владимирский тяжеловоз и Хаски. Последний появляется в начале соревнований и вёдет себя так, как обычно ведут себя с людьми собаки этой породы: «Мы бежим, ура! И ты! И я бегу! Круто! Мы все бежим!» — поразительно, откуда он взялся, я ведь и собак-то не люблю. Тяжеловоз — совсем в другом роде; это крепкая, спокойная, смирная лошадка, небыстрая, но верная. Сутки бежала она, и все тренировки вывозит тоже она.
Эти двое собственной одежды пока не требуют, хотя в конном отделе Декатлона я иногда зависаю надолго. То около обуви, а то «ой, какой хорошенький вальтрап».
***
Когда я рассказала про анимуса Андрею Аболенкину, он понял вполне, о чём я, и даже перед лекцией поинтересовался: «Как там ваш Чужой?» На лекцию я пошла не только из-за того, что просто интересно, но и чтобы повоспитывать мужскую часть души: это существо молодое и гоповатое, но достаточно впечатлительное, чтобы воспринять органически близкие хорошие образцы. Анимус лекцию выслушал с огромным интересом, после чего притих, и, надеюсь, в плане шопинга на ближайшее время успокоился. Ему явно требуется пауза на осмысление.
Лекция охватывала весь ХХ век — от герцога Виндзорского до Джеймса Бонда в исполнении Пирса Броснана и Дэниэла Крэйга. Разговор о людях, повлиявших на мужской стиль самым заметным образом, затрагивал вопросы уровня больших обобщений: что, например, делает человека иконой стиля, а не просто модником и селебрити? Я предположила вслух, что у большого количества людей от иконы должно ёкать сердце, и она должна быть очень понятной. Андрей версию принял, но с уточнением: икона стиля правильно попадает в _ожидания_ многих людей. Герцог Виндзорский со своей костюмной клеткой и свитерами Фэйр-Айл стал ответом на запрос большого количества людей «хотим удобно», понятным образцом, правильной картинкой. Думаю, его высокое общественное положение тоже очень помогло: надень на себя первым свитер в городе какой-нибудь простой клерк, кем он будет? Неуместным идиотом. А тут — герцог, принц Уэльский. Не поспоришь.
Другой большой вопрос — привлекательность бандитского шика. Признаюсь, у меня существовала версия: я считала, что зло привлекает некоторых людей само по себе. Но некоторые ответы из зала меня удивили и заставили эту версию пересмотреть. Бандитские образы убедительны, потому что цельны (не отнимешь), они демонстрируют в некотором смысле успех и социальный лифт, они медийны (раз в кино показывают), они олицетворяют силу. Кроме того, именно бандитский шик на определенном этапе совпал с тем направлением, куда собиралась развиваться мода, добавил Андрей — и проиллюстрировал коллекцией Билла Бласса, где повторялись силуэты, знакомые по фильму «Борсалино», а аксессуарами служили футляры для виолончели.
То есть версия с абсолютным злом, может, для кого-то и верна, но в целом это всё-таки «слишком тонко для нашего цирка».
Спасибо Андрею, что показал всех этих бандюков с лихо заломленными шляпами, в пиджаках с широченными лацканами: иногда очень полезно оттолкнуться от того, чем ты не являешься. Бандитское понимание силы мне совсем не близко, и даже анимус, несмотря на всю свою грубоватость, в этом направлении не одевается.
Ведь силу демонстрируют — именно демонстрируют — те, кто не может расслабиться среди себе подобных, кого тут же сожрут иначе. Это какой-то животный мир: крысы, павианы. Но можно ведь и по-другому.
Можно обладать силой и не стремиться каждому встречному её демонстрировать. Для этого требуется внутренний стержень — и он же может стать основой харизмы. В качестве примеров хорошего стиля Андрей привел Хамфри Богарта и Стива Маккуина. Тренч долгое время был утилитарным предметом, а стал модным благодаря Хамфри Богарту и фильму «Касабланка». Стив Маккуин носил вещи абсолютно обычные, особенно если смотреть из сегодня, но делал это как-то непостижимо хорошо. Здесь требуется умение подать вещь, умение её очень правильно носить; Андрей не сказал, в чем оно заключается, но показал картинку — фото Хамфри Богарта, который в очень формальных классических брюках и в рубашке с галстуком едет на велосипеде, и выглядит при этом абсолютно естественно.
Можно предположить, что это самое «умение подать» заключается в смелости чувствовать себя как надо, являясь тем, что ты есть. Кажется, что об одежде ни Богарт, ни Маккуин вовсе не думают, хотя это, скорее всего, не так. (И тут я вспомнила о свитере Buttermilk Garments, который Дина назвала Steve Mack в честь Маккуина.)
Лекции Андрея Аболенкина продолжаются, новости и расписание можно найти в группе на фб.
А вот здесь — хорошая, годная инструкция «Одеваемся как Стив Маккуин».
Фото обложки отсюда.
robotesse 