Бег помогает делать большие обобщения, мысли идут по-другому, на другой частоте. Особенно этот эффект был заметен в первые полгода. На бегу меня не озаряло давно, а сегодня то ли 30 км помогли, то ли перспектива ещё 30 км завтра.
Сегодня я поняла, почему стою, например, на светофоре, и рядом есть место, где пройти, но мимо идущая девушка, зыркнув исподлобья и чуть не толкнув плечом, говорит мне: «Аккуратнааа!»
Почему больного и слабого прохожего, идущего на свой зелёный свет, водитель иномарки скидывает в Неву. И не огребает от суда и закона почти никаких последствий.
Почему собачнику невозможно объяснить, что стадион — для того, чтобы люди тренировались, а не для выгула собак без поводка.
Почему тот же собачник кладет с прибором на мои интересы, жизнь и здоровье.
Поняла, почему смотрю на любых собак без поводка и их хозяев — с ненавистью, даже если собака бежит себе, никого не трогая.
Почему ненавижу курильщиков на улице, когда они идут и стряхивают пепел на прохожих. Даже если я за несколько метров, и мне напрямую ничего не грозит.
Я даже поняла, почему мужик в манеже (оказавшийся, со слов тренера, лучшим в России марафонцем 50+) пытался меня избить за то, что я не подчинилась его требованию очистить вторую дорожку.
У всех этих вещей один корень: представление о природе своих человеческих прав.
Вот как обстоят дела в благополучных странах? Права человека, в том числе самые простые, бытовые — понимаются как присущие ему просто потому что он человек. Имманентно, извините за выражение. Нет такой силы, которая эти права может как-то принципиально расширить или уничтожить. Ты остаешься человеком всегда. Да, за деньги ты и там получишь что-то, прости господи, эксклюзивное в бархате, а кто-то и поподличает перед тобой — такие люди есть везде. Но ты не получишь за свои деньги нового человеческого и гражданского статуса. И, наоборот, потеряв деньги и/или власть — да, ты будешь бедствовать и питаться условным дошираком, но если кто-то на этом основании решит относиться к тебе как к животному или как к предмету, это не будет восприниматься обществом как норма.
А у нас человеческие права воспринимаются как нечто подвижное, меняющееся от условий, как что-то, что можно отнять. И у тебя могут отнять, и ты у другого. Это нигде не написано и почти никем не осознается, но это именно так работает. Это страх потерять человеческое достоинство. Страх, что оробеешь, не ответишь как надо — и вот уже кто-то часть твоих прав себе забрал, поэтому нужно быть начеку (это если для вас справедливость не пустой звук), а лучше и часть чужого оттяпать (если пустой).
То есть людей, которые в России злые, можно понять. Это не что-то, изначально присущее россиянам. Это системный косяк. Что, с одной стороны, хорошая новость (дело-то не в том, что люди какие-то не такие), с другой — чтобы как-то изменить к лучшему существующий порядок, требуется перестройка общественных институтов, а как к этому подступиться, например, мне — я вообще без понятия.
А ещё я заметила такую внутреннюю вещь: дискомфорт, тревогу, когда кто-то пытается меня потеснить, а я корректно восстанавливаю границы. Это не то чтобы страх — то есть бывает и страх, когда хам агрессивный и без берегов. Это не похоже на состояние, когда делаешь что-то неправильное, и надо было не так. Это всё-таки, пожалуй, страх — что стукнут за то, что высунулась. Права ей, ишь!
И вот это пиздец, конечно. Кто бы с чего ни начинал менять ситуацию, я начну с этого.
robotesse 