За 2016-й я решила взяться системно: поставила цели во всех важных областях, включая и те, в которые страшно заглядывать. Стиль к ним как раз не относится, и с ним мне понятно, что нужно дальше делать. Если кратко, мой образ нужно заострить, чтобы было не расплывчатое акварельное облако, а меч Дюрандаль. Зачем мне это надо — скоро расскажу.
Пока всё-таки облако, понимала я, глядя в зеркало. Здравый смысл и знания, полученные на курсе имидж-консультирования, подсказывали, что надо добавлять графичности. Я добавляла, и было неплохо: нарисовывались заметные брови и красная помада, покупались однотонные вещи любимых насыщенных цветов, постепенно вытеснялась из гардероба дробная дребедень. И это, в принципе, было нормально, но не вставляло. Не было ощущения «О!»
Оно появилось вдруг, как всегда и бывает. Долгое время меня посещала мысль выбелить брови и волосы так, чтобы кожа оказалась на тон темнее. Дома я экспериментировать не решалась, и правильно делала, тут нужен профессионал. О визите в «Сферу» напишу позже подробно, а пока, собственно, мудборд вдогонку. Именно так: сначала мне долгое время хотелось отбелить брови и волосы, потом я это сделала, а после этого стала соображать, на кого же это похоже.
История обесцвеченных или отсутствующих бровей бесконечно интересна, но мне интереснее нерв времени, про сейчас — а кто сейчас делает брови Мона Лиза стайл? Современных вариантов. на мой взгляд, два, и первый — вполне гламурный; это выгоревшие брови на загорелом лице шикарной девицы из летнего кампейна какого-нибудь Майкла Корса; это круизная история, и светлые брови — не совсем белые, а золотые, от избытка солнца.
Второй вариант мне интересен гораздо больше. Это остраняющие белые брови; это брови отдельного, не такого, неправильного в каком-то смысле существа. Брови многое определяют в выражении лица; они важны всегда, в том числе и когда их нет. Отсутствие мы можем даже не фиксировать сознанием, но всегда есть какая-то зудящая разница с тем как надо, заноза, незаданный вопрос. Бровей нет у тех, кто пережил облучение или химиотерапию — то есть опыт, который заметно отделяет человека от других.
Людмила Норсоян, увидев меня-новую на фейсбуке, написала мне про «Гибель богов» Висконти, и порекомендовала сделать когда-нибудь волну. Вообще, такая причёска в этом фильме и у героини Ингрид Тулин, и у героини Шарлотты Рэмплинг. Но модные в 30-е брови-ниточки, почти не видные издалека — только у трагической злодейки.
На второй день после визита в «Сферу» я вспомнила ещё о двух образах, очень важных для меня в своё время. В 2004 году вышел фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы»; я ещё училась в университете, и помню, как ходила на этот фильм с однокурсницами. Сила этого кино была такова, что на выходе из зрительного зала все молчали минут пять. Дьявола играла Розалинда Челентано; в выборе женщины на эту роль не было решительно ничего фривольного или опереточного, как можно было ожидать. Получился сатана-андрогин, одинаково далёкий и от мужчин, и от женщин, да вообще от людей — может быть, из брезгливости. Если идея была в том, чтобы сделать дьявола никуда не вписывающимся, из всех систем выпадающим, то это в полной мере удалось. Кто это? — спросит себя простой зритель. А непонятно кто: ни пола, ни возраста. И снова маленькая деталь — бровей нет.
И ещё один белобрысый байронический герой — герой на самом деле Голдинга, это Саймон в фильме «Повелитель мух» Питера Брука.
С этим фильмом странное дело. Книгу я прочитала задолго до того, как посмотрела фильм, и на момент просмотра имела в голове подробную картину, собственный видеоряд со всеми физиономиями. Удивительно, но лица из фильма совпали с моей версией почти полностью: именно такой Ральф, такой Джек, близнецы, Хрюша, даже совсем мелкие дети. Но не Саймон.
Саймона я представляла задумчивым и застенчивым, смуглым и темноволосым. Не помню, есть ли у Голдинга описание его внешности, и почему-то не хочу проверять. Тот Саймон, что в фильме, создан прекрасно и убедительно, но для меня это просто другой герой. И дело не в том, что в фильме он белобрысый и светлый (хотя — внимание, брови). Дело в том, что в фильме Саймон так сделан и так себя ведёт, что я невольно смотрю на него глазами детей — тех самых, на острове, что почуяли в нем чужака и растерзали, как вакханки Орфея. Непонятно, что он думает, когда смотрит так странно. Саймон ощутимо другой, и его известная и понятная читателю духовная жизнь с видениями и озарениями — снаружи, в фильме, если не знать всей истории, выглядит угрозой, чем-то бесовским. Хотя он ангел.
***
Превращать недостатки в достоинства — это общее место, но никто не подсказывает самого главного: как превращать-то? Свой вариант я нащупала случайно. Если считать недостатком акварельность, а достоинством — графичность, то неудачные в смысле графики брови, оказалось, просто нужно сделать в тон меня. Не можешь придать насыщенность, или она выглядит искусственно и поэтому не устраивает — доведи до предела бледность, до белого-белого.
До белого-белого я ещё буду тонироваться, но первые шаги сделаны. У меня визуально похудело лицо, и в облике проступила что-то скандинавское. Впрочем, русское не ушло, кони и избы уже разбегаются.
Башлык Norsoyan, парка Spiewak, варежки Zlata Peczkowska, сумка JCrew, юбка Uniqlo, мужские ботинки Jog Dog.
Фото — Злата Печковская.
robotesse 
Добавить комментарий