Всё просто.
Всё гораздо проще, чем с талантливой и крутой вещью. Там, при всех возможностях и при всём просторе для технического и художественного анализа, есть некое свободное место для неизвестно чего — назови его дух, ангел, демон, муза, кто угодно. Что-то непостигаемое, неуловимое, никого не спрашивающее, самоценное; бытие в чистом виде.
С бездарностью по-другому, поэтому её и видно за версту, и всё про неё понятно. Бездарность всё время чего-то от кого-то хочет — как правило, произвести определённое впечатление, если она имеет дело с публикой. Бездарность хочет чего-то не от материи или слова, с которыми имеет дело, а от зрителя, от его чувств. Бездарность манипулирует; она как любовница, которая знает где нажать, чтобы _он_ купил колечко или шубу. Или думает, что знает где; материальный результат на самом деле не так важен, как и ответная эмоциональная реакция объекта воздействия («чувства»), важно — выраженное намерение актора. Ведь если колечко после всех ухищрений и закатываний глаз не купили, это не делает кого-то более честным и чистым.
Образец из образцов манипулирующей бездарности — жестокий романс, плавно переходящий в шансон. Я раньше понять не могла собственного омерзения к этому почтенному жанру: ну, думала, бедноват словарь, автоматичны сюжеты, но это же такое народное творчество, только городское: «Я подхожу к тюрьме, она открытая, Шарова Леночка лежит убитая». Думала, это мой снобизм. Конечно; но не только. Жестокий романс растравляет, расковыривает какие-то бывшие совсем по-другому поводу раны слушателя; герой жестокого романса — обобщенный, никакой, в человеческом смысле его нет, так что о сопереживании речи не идёт. Между сюжетом жестокого романса и «чувствами» отношение скорее, как между порнухой и мастурбацией — по сути, это она и есть, фальшивка, симуляция.
В моде моя любимая мозоль — «женственность». Длинные юбки, утянутая талия, каблы, декольте. К моде это не имеет вообще никакого отношения. Так зачем? — Как зачем? Чтобы показать ЦА, какая я женственная (звучит обычно так: «Женщина должна оставаться женщиной»). Что интересно, мягкими, добрыми и нежными эти дамы почти никогда не бывают; если ей покажется, что её миру что-то угрожает — под фальшивой мягкостью найдутся и зубы, и когти, и базарный ор с матом. А пока это такая актерская игра — бездарная, зато в режиме реального времени.
Бездарность — это не когда _вам_ кажется_, что что-то там — фальшивка. Мало ли кому что кажется. «Весна священная» у парижан поначалу тоже, откровенно говоря, не пошла. А именно так: когда от вас, от зрителя-читателя, что-то требуется по сценарию чувствовать, а иначе вы будете жлоб, ничего в искусстве не понимающий, черствый человек, не нашего круга, какой-то не такой, а может, и не человек вовсе; у человека-то чувства есть, а если у вас нет (каких нужно автору, но это подразумевает — вообще), то — как с вами после этого говорить?
И дело не ограничивается сферой искусства или даже работой, в искусстве или вне его. Манипуляция в отношениях = бездарные отношения. Манипуляция с покупателем = выиграть сражение, проиграть войну: одураченный — не ваш. Манипуляция с обществом = разложение в лучшем случае твоё, и горе обществу, если ты велик и могуч.
Бездарность научилась быть громогласной, агрессивной и прилипчивой; авторы из офисных сходили на семинары по продвижению, и ленты соцсетей полнятся тоннами неполезного шлака под заманчивыми заголовками: с кванторами общности, количеством чего-то, чего и знать не надо, обещанием выгоды, анонимными угрозами. Кто-то может сказать, что писать такие заголовки и тексты — всё-таки своего рода талант; ну ок, давайте назовём талантливой самку богомола, она же эффективна по-своему.
Средство одно, если вы различаете подлинный зов, загадку, свечение, неназванную суть — и базарный окрик; направить зрение и слух. Можно использовать мантру (фразу из «Гриффинов» я бы применила к половине внешних воззваний).
Просто — не смотреть на это дерьмо, а смотреть на что-то красивое. Не слушать этих хамов и торговок, а слушать музыку сфер. Не отрываясь. Хотя бы внутри себя.
Добавить комментарий