Сегодня мне пришли духи Franck Olivier: привлекли обещанные ноты смородины и сливы, да и в самой покупке аромата по описанию есть нечто забавное, как в сказках выбор невесты по портрету. Сюрприз, который случился с этой покупкой, имеет отношение не столько к аромату, сколько к его культурной составляющей. Это не смородина и не слива, это документ эпохи. Получилось что-то вроде искусственных воспоминаний. Точнее, аромат запускает воспоминания, не являясь их частью.
В середине девяностых, когда эти духи были созданы, я была ребёнком, и мы с мамой только приехали в Москву. Я помню первое впечатление от теперь уже моей Москвы, первое видение, символичное до безвкусицы: золотое тонированное стекло витрины какого-то богатого магазина и летящие вдоль него от порыва ветра мусорные куски картона.
Помню комнату на Ленинском проспекте, где мы жили первое время, просторную кухню, высокие потолки и бесконечный шум машин за окнами. Томительный и сладкий запах «Франк Оливье» — родом именно из тех воспоминаний. Кафель, чистота, сладкий и тягучий запах японского шампуня, желтый свет в ванной, ощущение огромности города за пределами квартиры и смутные большие надежды неизвестно на что. Надежды на какое-то внезапное богатство, на обретение надёжности — неизвестно откуда, но очень явственные.
Тогда я не помню, чтобы были большие парфюмерные сети; большая часть духов продавалась в ларьках и маленьких магазинчиках. Процветала торговля пробниками, это было настоящее спасение для тех, кто хотел прикоснуться к люксу. Раковинка «Франк Оливье» там стояла тоже, но тогда я не проявляла к ней интереса. А между тем именно этот аромат очень в духе девяностых; эта гурманистая кокетливая сладость слишком несерьёзна для люкса более ранних лет, и уж очень наивна — для более поздних.
Хорошо помню первый сознательный парфюмерный выбор, XS от Пако Рабанна, и его же Пако Энерджи. «Иди навстречу своей мечте». Но Пако Рабанн не запускает во мне Москвы девяностых, а Франк Оливье — запускает. Что-то, видимо, в смородине и сливе есть такое, что очень мне соответствует — и особенно той мне, что была тогда.
Аромат томительный, сладкий, инфантильный, наивный, как детские мечты — стать знаменитой, самой красивой, самой какой-нибудь исключительной. Я сегодня целый день думала об этом, и всё хотела задать себе какой-то вопрос.
Пришел почему-то сразу ответ. У этого аромата есть соответствие в моде, причём преимущественно в русской. Сравнить оказалось забавно.
Это инфантильная тенденция в женских коллекциях. «Я девочка, я хочу платье». Это вроде женственность, но в каком-то странном изводе: вроде и взрослая девушка, типа самостоятельная и может работать, и — пятилетнее дитя, неразумное, умилительное, лепечущее, о котором надо заботиться. «Не хочу решать, хочу туфли». На минувшей Неделе моды самый экстремальный вариант для тридцатилетних малышек предлагали Laroom. Признаюсь, мне тоже понравился показ — ну так я целевая аудитория, что удивительного!
Ми-ми-ми добавляли детские чепчики на головах у моделей; у всех советских детей — целевая аудитория застала — были такие зимние шапочки с широкой белой полосой. А на показе мы видели моделей кто сбоку, кто сверху, и они совсем казались малышками из песочницы.
Начнешь описывать — эпитеты сами собой подбираются какие-то женственные: эти вещи миленькие, хорошенькие, красивенькие.
По силуэту платья и юбки чаще всего — супер-женственные, тщательно обрисовывают фигуру. Детали чаще всего — девочкины.
Сразу возникает вопрос: кто же эта женщина? С формами, которые грех не подчеркнуть, с длинными ногами; стремится быть красивой и женственной в очень традиционном понимании; она явно не ездит на метро, знает про «Ларум» и может себе позволить их вещи — восемнадцать точно есть. И в то же время: зефирно-пастельная гамма, розочки, сарафанчики, детские по очертаниям платьица поверх узких брюк. Это и женщина — причём супер-женщина — и малышка, девочка, и 18+, и 0+.
С маркетинговой точки зрения получилось круто. Так вышло, что у нас счастье ассоциируется с отсутствием обязанностей, а девушка считается привлекательной и женственной, только если у неё нет мозгов она ничего не решает. Женственное ми-ми-ми льстит и мужчинам (их вкус уважили, обтянуто где надо), и самим девушкам, неважно — работающим или нет, ощущением «я девочка», «я красивая», «меня любят».
Это мечта — не в грубом взрослом формате «цель», а в первозданном, чтоб с неба упало.
robotesse 
Добавить комментарий